Главная > Культура > Проза

Евгений Каленюк

ПРОГРЕСС В ПОСЛЕЖИЗНЬИ

- Бог мой, Стефан! - Кейс взмахнул рукой, обозначив линию возле порога. Телохранители уперлись в воображаемую черту и заняли позиции по обе стороны от входа, сканируя профессионально подозрительными взглядами лестницу и зияющую дыру на месте двери лифта. - Ты выглядишь просто ужасно!
- Да? Не знаю... Я разбил зеркало пару недель назад. Оно вело себя издева-тельски.
- Полагаю, корчило тебе страшные рожи.
Я несколько секунд смотрел в потолок, пытаясь вспомнить, чем же мне не угодило зеркало, затем махнул рукой.
- Наверное. Заходи, Джастин. Ты пришел вовремя, я как раз почувствовал себя неподобающе трезвым и собрался исправить это безобразие.
Кейс захлопнул злобно скрипнувшую дверь, стряхнул со шляпы крошки штукатурки и покачал головой:
- Да уж, я пришел вовремя. Еще неделя такой жизни - и все, что я мог бы для тебя сделать, это организовать роскошные похороны и выпустить последний твой роман. Неоконченный, конечно же.
Последние слова прозвучали с некоторым вопросительным оттенком.
- Уже почти оконченный! - заверил я его. - Осталось страниц пять... пять-десят. Вот только голова пройдет, так и сяду...
Кейс наконец перестал пялиться на меня и обвел взглядом комнату. От-клеившиеся обои, престарелые гипсовые херувимчики под потолком, шкаф с по-вадками сейсмографа, звенящий стеклотарой каждый раз, когда мимо дома про-езжал грузовик, стол из досок, не столько обструганных, сколько сглаженных временем. Единственный предмет роскоши - большое кожаное кресло перед сто-лом.
- А кровать? Помнится, у тебя была кровать?
- Я отдал ее соседке сверху... или снизу. Бедняжку совсем достали клопы и она выбросила их вместе с диваном.
- Ты позволишь мне высказать свое мнение? Спасибо. Я знаю тебя уже тридцать лет... или сорок? И тебе никогда не приходилось сомневаться в моей доброжелательности. Сейчас ты просто выпендриваешься. Ты загнал себя в нече-ловеческие условия и всячески измываешься над собственным организмом. Как, ты опять начал курить?
Я засмеялся, что доставило мне некоторое неудобство при зажжении сига-реты.
- Стефан, ты вызываешь жалость своим видом. Если бы я не знал, что ты достаточно обеспечен, чтобы скупить всю недвижимость в радиусе пяти кварта-лов, я бы предложил тебе денег. А еще лучше - прислал бы санитаров и отправил тебя на принудительную реабилитацию.
Но он этого не сделает. Именно потому, что мы знаем друг друга слишком долго.
- Джастин, не строй из этого трагедию. Ты же знаешь, это мой метод.
- Да, конечно! Когда ты писал о заключенных, мне пришлось вносить за тебя залог. Когда ты писал о наркоманах, я три раза вызывал неотложку. Когда ты писал об альпинистах, именно я послал вертолет со спасателями. Про твой "Голубой треугольник" мне вообще вспоминать противно. Может, я еще не все знаю? Ты никогда не писал, скажем, о каннибалах?
Я от души рассмеялся и шагнул к шкафу, заменявшему мне бар. Кейс за-глянул внутрь через мое плечо.
- Но ведь каждый раз все кончалось хорошо, правда? Почему сейчас долж-но произойти иначе? Мой герой - здоровенный русский мужик, бутылка водки для него пустяк...
- Русские не пьют ЭТО, - Джастин поднял небольшой пузырек с вязкой изумрудно-зеленой жидкостью. - И вообще, почему ты всегда живописуешь вся-ких подонков и психов? Ты не пробовал писать про нормальных людей?
- Человек остается нормальным только до тех пор, пока с ним не произой-дет нечто, достойное живописания. После этого он становится либо психом, либо подонком.
- С тобой всегда было трудно спорить. Играть словами - твоя профессия и, что еще хуже, твое призвание.
- Ага. Ну, что будешь пить?
- Нет, Стефан, я не буду пить. Не знаю, что с тобой происходит, но вжива-нием в образ это не ограничивается. Ты должен остановиться.
Я раздраженно фыркнул дымом.
- Джастин, если бы я позволял людям на себя влиять, то сейчас раскидывал бы навоз под тюльпаны где-нибудь в Центральной Европе.
- Я знаю, знаю, - кивнул Кейс. - В этом твоя сила и твоя слабость. Ну что ж, я увидел то, что предполагал увидеть.
После ухода Джастина я с полчаса сидел в кресле, уставившись в окно. Вид на внутренний двор трущобы, заваленный промокшим хламом, опутанный бельевыми веревками, перегороженный зачем-то полусгнившим дощатым забо-ром, на котором еще можно было различить несколько слов кириллицей, не мог способствовать поднятию настроения у нормального человека. Разве что этот че-ловек провел здесь счастливое детство и теперь вернулся с войны. Я же провел здесь три месяца, и это место дышало мне в лицо отчаянием. Каждая трещина, каждый заплесневевший потек на стене, каждое разбитое окно - все шептало мне о распаде, крушении, медленном умирании. Я слышал этот шепот каждый день, все громче и громче. Я терпел, пока мог, затем садился и писал несколько страниц подряд. Становилось легче, некоторое время после этого я оставался глух к сто-нам этих стен. До следующего раза. Вот так я и работал.
Выйдя из ступора, я с трудом разжал побелевшие пальцы, выпустив из ру-ки бутылку из-под виски. Будь она живой, я бы ее точно задушил.
* * *
Уже три дня я не мог написать ни строчки. Джастин Кейс, сам того не осознавая, своим приходом спугнул моего главного персонажа. Теперь "здоровенный русский мужик" прятался где-то под шкафом, разделяя темноту и пыль с парой пауков. Но природа брала свое, и периодически вороватая рука не-заметно для меня протягивалась к одной из бутылок, после чего уровень жидко-сти в избранной ею емкости значительно понижался.
Тяготясь бездельем, я развлекался как мог. Пытался петь, рисовать, читать. Сейчас, погрузившись в скрипучую глубину кресла, я метал крышечки от буты-лок в ведро, стоявшее высоко на шкафу. Не сказал бы, что во мне умер хороший баскетболист. Мои снаряды то и дело врезались в стену и потолок, их падение на пол сопровождалось слабым стуком, похожим на дребезжание монеты. Услышав такой негромкий дробный стук в очередной раз, я задумчиво прицелился - и тут сообразил, что крышечка, которая должна была его издать, все еще зажата в моей руке. Путем несложных логических размышлений я пришел к выводу, что по-следняя серия постукиваний исходила от входной двери. Пока я шаркал через комнату и прихожую, стук повторился.
Высокий - примерно одного со мной роста - худощавый молодой человек дружелюбно улыбнулся мне через порог. Его матово-черный плоский чемоданчик был словно продолжением костюма - такого же непроницаемо черного, обладаю-щего глубиной цвета, в котором бесследно тонул свет любой яркости. Его лицо, несшее хорошо подогнанную маску "вы-не-сможете-отказаться-от-этого-предложения", было бледным до полупрозрачности, которую я приписал сперва дефекту своего отравленного алкоголем зрения - знаете, когда глаза смотрят в разные стороны, но в мозгу обе картинки совмещаются.
- Стефан Карлсон?
- Так написано на двери, - угрюмо подтвердил я. Коммивояжеров недо-любливаю с детства. - Что вы продаете? - я покосился на его чемоданчик, прики-дывая размеры содержимого. - Карманные пылесосы?
- Я представляю фирму "Вестерн Уоквэй Лимитед". Вы вряд ли слышали о нас. Нашего телефона нет в справочнике, мы являемся сами и редко когда больше двух раз к одному физическому лицу.
Я туго соображал сейчас, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы свести воедино черное облачение, название фирмы и его последнюю фразу.
- Вы из похоронного бюро? Кто-то умер?
- Нет и пока нет. Но нам необходимо поговорить. Это в ваших интересах. Я могу войти?
Я молча отступил вглубь прихожей.
Гость мимолетно окинул взглядом мое скромное обиталище, слегка кив-нул, словно приветствуя подтверждение некой своей догадки, и принялся почти бесшумно, но оживленно перебирать бумаги внутри своего чемоданчика, положив его на стол. Такая бесцеремонность вызывала во мне некоторое раздражение, я подумал, не усесться ли в кресло, водрузив ноги рядом с его чертовым чемода-ном, что наглядно продемонстрировало бы, кто здесь в конце концов хозяин. Кля-нусь, еще пятьдесят грамм - я так бы и поступил. Но чувство осторожности, кон-туженное, однако все еще шевелящееся, оставило меня стоять, подпирая спиной косяк двери. Демонстрацию территориального доминирования я ограничил гром-ким и зрелищным раскуриванием сигареты.
- Итак, какие же услуги предлагает ваша фирма?
"Представитель" повернулся ко мне. На фоне окна он казался еще более прозрачным, я мог видеть сквозь него пару голубей, с рассеянным видом удоб-ряющих крышу напротив. Я сморгнул, и когда это не помогло, передвинулся так, чтобы позади моего гостя оказалась голая стена. Материальности это ему не при-бавило, но видимость улучшилась.
- Мистер Карлсон, вы, насколько мне известно, писатель, - он прокашлялся и уставился в листок, извлеченный из чемоданчика. - За сорок шесть лет твор-чества вы изобразили триста двадцать один случай смерти ваших персонажей. Пятеро из них перенесли больше чем одну смерть, а смерть еще пятидесяти двух была рассмотрена с разных точек зрения, по два, три и даже девять раз. Ваши ге-рои бывали задушены, застрелены, зарезаны, задавлены, заморожены, зажарены, затравлены собаками, засыпаны песком и черноземом, защекотаны до смерти. Они умирали от отравления, от падения с большой высоты, от страха или счастья, от голода или жажды, от неразделенной любви, от рака или чумы, от удара элек-трическим током или тупым предметом по голове. Они тонули, растворялись в едких веществах, разбивались в авто-, авиа- и железнодорожных катастрофах, вы-ходили в открытый космос без скафандра, бывали съедены дикими и домашними животными, а также ожившим роялем. В своей постели умер только один персо-наж - переусердствовал в любовных утехах...
Я пожал плечами:
- Возможно, так оно и есть. Зачем вы приводите мне всю эту статистику?
- Ну как же, такой интерес к теме смерти заслуживает подробного рас-смотрения.
- Вы, случайно, не работаете на какую-нибудь спецслужбу, человек в чер-ном?
Он вдруг переместился от стола ко мне одним движением, неожиданно плавным для его велосипедного телосложения.
- Мистер Карлсон, вы когда-нибудь задумывались о собственной смерти? Вижу по вашему лицу, вопрос риторический. Вы так изобретательны в вопросах отнятия жизни. Но какую смерть вы предпочли бы для себя?
Он стоял так близко, что я мог бы разглядеть собственное отражение в его бледно-голубых глазах. Если бы оно там было. Я не вполне доверял сейчас своему зрению, но мне казалось, что глаза странного гостя не отражают ничего, даже бликов света от окна.
- К чему вы клоните? Я пока не собираюсь умирать!
Он вздохнул.
- Мистер Карлсон, вам осталось жить около месяца. Не могу сказать, что сожалею об этом. Мне в общем-то безразлично.
- Что вы городите! Это моя жизнь и моя смерть! При чем тут вы?
- Я и есть Смерть.
Я замер, пытаясь сосредоточиться и припомнить хотя бы одного своего смертельного врага, достаточно богатого, чтобы позволить себе потратиться на киллера. Самым злейшим своим врагом я мог считать старика, жившего когда-то на одной улице со мной. Как-то я случайно переехал его собаку. Однако, бедняга умер лет десять назад. Оставался еще один очевидный вариант.
- Да вы просто псих, молодой человек! У меня тут нет телефона, но если вы будете так любезны подождать здесь минут десять, я спущусь к автомату на углу, и очень скоро вы получите вполне квалифицированную помощь. Поверьте мне, в местной психиатрической клинике очень хороший персонал. Я знаю, я пи-сал там роман...
- Дыхните на меня.
- Что?!
- Дыхните на меня дымом.
Что ж, психам опасно перечить. Я хорошенько затянулся и выпустил в его направлении длинную струю табачного дыма. Его лицо и верхняя часть торса, ох-ваченные серыми клубами, мгновенно проявились, утратив прозрачность почти полностью.
- Что... - наконец выдавил из себя я.
- Не утруждайте себя вопросами, мистер Карлсон. Я занимаю эту долж-ность уже двести семьдесят лет, и за это время успел наслушаться подобных вос-клицаний на всех языках и во всех возможных вариациях. Все они сводятся к од-ному: "Что же ты такое?".
- Вот именно... - какими-то судорожными движениями, стараясь не пово-рачиваться спиной к собеседнику, я снял со шкафа ведро и бросил туда окурок.
- Как уже было сказано, я представляю фирму "Вестерн Уоквэй Лимитед". Мы обслуживаем людей, жизнь которых во всех темпоральных ветвях обрывается в ближайшем будущем, в вашем случае - через месяц. Мы предоставляем широ-кий выбор опций, определяющих наиболее предпочтительный для клиента способ ухода из жизни.
- То есть, я могу выбрать, от чего умру?
- Именно так. Варианты почти ничем не ограничены. Назовите вашу лю-бимую смерть, и мы посмотрим, что можно сделать.
- А оплата?
- Наша цена доступна для всех.
- А точнее?
- Вы умрете чуть раньше, скажем, за один день до официального появле-ния Мрачного Жнеца.
Я попытался придать своему лицу максимально тупое выражение. Мне это удалось, и агент Смерти неохотно пояснил:
- Видите ли, в последнее время, в связи с демографическим кризисом, ру-ководство посчитало нужным ввести в отлаженную тысячелетиями работу Смер-ти элемент здоровой конкуренции. Повысить эффективность, так они говорят. Самого Мрачного Жнеца с его допотопной косой и ископаемой клячей, конечно, снять не решились. Не знаю даже, был ли он поставлен в известность. Он все так же является к умирающим в точно определенное время, и ничто не может ему по-мешать. Ну, скажите же наконец, какую смерть вы предпочитаете? Безболезнен-ную? Отравление оксидом углерода довольно популярно в последнее время. Или вы хотите уйти красиво, чтобы вашу смерть еще долго вспоминали? Это будет непросто, но можно будет устроить, скажем, падение метеорита. За всю историю человечества документально зафиксирован всего один подобный случай.
- Я даже не знаю, что...
- Конечно, вам трудно быстро принять такое важное на ваш взгляд реше-ние. Однако, поверьте, на самом деле способ ухода из жизни не так уж важен. Иначе цена не была бы столь ничтожна.
Он захлопнул чемоданчик.
- У вас есть сутки на размышление. Я явлюсь еще раз завтра в это же вре-мя. А сейчас прошу извинить, меня ожидают другие клиенты.
Он направился к выходу, но перед самой дверью остановился и обернулся:
- Да, есть еще необходимое условие, только при выполнении которого вы можете быть клиентом нашей фирмы. С сегодняшнего дня и до дня смерти вы не должны менять своих привычек. Это обычная ошибка, которую допускают люди, имеющие с нами дело. В случае нарушения этого условия мы снимаем с себя вся-кую ответственность за возможные нарушения в плане.
Сказать, что этот визит меня озадачил - значит просто промолчать.
* * *
Но на следующий день никто не пришел. Весь день я без определенной це-ли мерял шагами комнату, то и дело задерживаясь возле двери и прислушиваясь к шагам на лестничной площадке. Но момент, когда под дверью появился сложен-ный вчетверо лист бумаги, я все же пропустил.
"К сожалению, Вы не вняли предупреждениям. Ваше решение впредь из-бегать употребления алкоголя категорически противоречит политике нашей фир-мы. Мы вынуждены отказать Вам в предоставлении услуг. Но учитывая Ваши значительные заслуги в популяризации нашей сферы деятельности, мы готовы предоставить Вам еще один шанс. Вы можете связаться с нами по нижеуказанно-му телефону, и, при условии возвращения к прежнему стилю жизни, мы обслу-жим Вас на общих основаниях."
Я не выходил из дома уже пару недель и немного отвык от уличной тол-котни, наглых таксистов, назойливых продавцов одноразовых авто, хрустящих под ногами остатков саморазлагающихся пластиковых упаковок и прочих атрибу-тов городской жизни. В призрачной башне "Heavy Light Industries" меня уже ожи-дали. Без лишних вопросов я был препровожден в кабинет Кейса.
- Джастин, - атаковал я, едва за секретарем закрылась дверь. - Это ты все подстроил.
- Здравствуй, Стефан. Я тоже рад тебя видеть.
- Это была не очень смешная шутка. И момент ты мог бы подобрать под-раматичнее.
Выстрел наугад. Единственное реалистичное объяснение. Попытка ухва-титься за ускользающий край обыденной реальности. Но все-таки я почти пожа-лел, когда реальность уплотнилась, потяжелела и обрела привычные формы.
Джастин Кейс рассмеялся:
- Ну не могу я, когда ты так на меня смотришь. Да, да, это я все устроил. Твоя комната - один большой видеопроектор высокого разрешения. Можешь по-искать оптический кабель в стенах. И профессиональная игра. Ты бы, конечно, узнал Патрика, если бы интересовался, что сейчас смотрит молодежь. И момент не мог бы быть более драматичным. Ты ведь спивался, быстро и неотвратимо.
В один момент все стало на свои места. Загадочная фирма, ее полупрозрач-ный представитель, необходимое условие. Я стал жертвой терапевтического ро-зыгрыша. Мне ничего не оставалось, кроме как засмеяться вместе с Кейсом.
- А телефон?
- Какой телефон?
- Который указан в записке. Позвонить, если передумаю.
- Не знаю. Патрик сам писал свою роль. Можно спросить.
Кейс шагнул к столу. Селектор заговорщицки подмигнул зеленым индика-тором.
- Джим, дай мне Патрика Дейни.
- Это невозможно, сэр. Патрик Дейни умер. Это новость дня, сэр. Убит упавшим метеоритом.

* * *